14 сентября на сцене Омского государственного академического театра драмы снова состоялся показ спектакля Северного драматического театра им. М.А. Ульянова «Папин след». И вновь полный зал, а в финале те же несмолкаемые аплодисменты и слёзы на глазах ошеломлённых зрителей!
Я смотрел спектакль уже в третий раз, но чувства, испытываемые мною ещё в премьерном показе, остались неизменными – это ощущение некоего момента истины и восстановленной определённой справедливости к советским немцам, оказавшимся в роли народа «без вины виноватого». Их «вина» заключалась только в том, что они были одной национальности с агрессором. Как известно, болезненное недоверие Сталина к своему окружению перенеслось на советский народ и породило в стране масштабное беззаконие, как следствие – насилие по отношению ко многим его представителям.
Пока шёл спектакль, в моей голове, как вагонные колёса, прокручивались трагические страницы истории советских немцев. Каково им было быть обвинёнными в пособничестве фашистской Германии, и вместо повестки на фронт получить уведомление о немедленном выселении из родных мест? Многие люди, которые впервые тогда столкнулись с этническими немцами, верили, по выражению одного из персонажей спектакля, что все они военнопленные, а значит – враги. И чему здесь удивляться, если даже председатель сибирского немецкого колхоза «Rote Fahne» Реммель (позднее погибший в трудовой армии) посчитал своим «долгом» призвать односельчан быть особо бдительными с пособниками германского фашизма.
Десятилетиями спустя я общался со многими депортированными. И они, в первую очередь, жаловались не на физические страдания и голод, а на невыносимый моральный гнёт, в одночасье обрушившийся на них. Обвинение в массовом предательстве легло на отечественных немцев тяжким смертельным грузом.
В спектакле режиссёра Константина Рехтина «Папин след», поставленном по мотивам повести Гуго Вормсбехера «Наш двор», на примере одной семьи показана судьба более миллиона двухсоттысячного депортированного и репатриированного советско-немецкого народа. Семья бывшего директора школы, учителя русского языка и литературы в составе пяти человек, насильственно выселенная из Республики немцев Поволжья, почти полностью погибает. В живых остаётся только четырёхлетний Фрицик, от лица которого и идёт повествование. Особенность трагедии семьи заключается в том, что она погибла не на линии фронта, не во время вражеских бомбардировок железнодорожных эшелонов, а глубоко в тылу, в бескрайних морозных просторах Сибири. Сначала умирают от голода и холода родители, призванные в трудовую армию, а затем одиннадцатилетний брат Арно, отправившийся на поиск депортированного дедушки, чтобы тот забрал к себе брошенных на произвол судьбы детей, за ним погибает и семилетняя сестрёнка Марийка, попавшая ночью в метель в лапы стаи голодных волков. В конце спектакля старик «Степаныч», как называл его Фрицик, обнимая его, приговаривает и успокаивает, что в беде не бросит его и отныне он его внучок. Таков финал этой до беспощадности честной театральной постановки. Режиссёр Рехтин не жалеет своего зрителя, он ввергает его в леденящую пучину того времени, заставляя сидящих в тёплом и комфортном театральном зале прочувствовать всю глубину трагедии этой мирной и благочестивой семьи.
Накануне показа спектакля в Омске мне из Тары позвонил режиссёр Константин Викторович Рехтин, чтобы поблагодарить за помощь в распространении афиши и рекламы о спектакле. Он признался, что осознанно пошёл на его восстановление, потому что видит, что вопросы и проблемы, поднятые в спектакле, со временем становятся всё более актуальными.
Тут я вспомню два случая, непосредственно связанные с «Папиным следом». В самом спектакле директор детского дома отказывает «Степанычу» в приёме немецких детей, советуя ему больше озаботиться детьми блокадного Ленинграда. То же самое в 2013 году посоветовал нам остепенённый научным званием омич, после презентации в одном из омских кинотеатров документального фильма «Трудовая армия». Бесспорно, блокада Ленинграда – это трагедия вселенского масштаба, и россияне всегда будут чтить память погибших ленинградцев. Но кто бросит в меня камень и скажет, что семья Фрицика и тысячи других немецких семей, незаконно пострадавших, не достойны памяти и коленопреклонения? Кроме того, о блокадном Ленинграде написаны и поставлены тысячи книг, фильмов и спектаклей. О депортации советских немцев на профессиональной сцене представлена одна постановка – это наш «Папин след»!
Второй случай связан с одним ночным звонком Константина Рехтина. В одном из российских городов были подведены итоги фестиваля театров из малых городов России. По словам Константина Викторовича, председатель жюри, известный актёр, допустил крайне некорректное высказывание в адрес темы спектакля тарчан. Более взволнованного и возмущённого голоса режиссёра Рехтина я от него ещё не слышал. Обратите внимание, что директор детского приюта, омский учёный и заслуженный артист РФ по времени отстоят друг от друга на 80 лет, а восприятие ими тех событий одинаковое. Мне представляется, когда режиссёр Рехтин говорил по телефону об актуальности спектакля, он имел ввиду и эту составляющую. Чтобы окончательно выздороветь, общество нуждается в периодических «инъекциях».
Никакой обиды не питаю ни к директору, ни к учёному, ни к артисту. Просто в своё время от них утаили правду. А деятели культуры, подобные Константину Рехтину, осознавшие великую силу правды, несут её людям! Так устроена жизнь.
В 2016 году главному режиссёру Омского государственного Северного драматического театра им. М.А. Ульянова Константину Викторовичу Рехтину было присвоено звание Лауреата Региональной национально-культурной автономии немцев Омской области. Кто-то скажет, что невесть какая награда. Может быть, но это проявление искреннего признания и благодарности немцев Омского Прииртышья к режиссёру, осмелившемуся впервые в нашей стране на большой сцене поставить спектакль о депортации советских немцев.
На днях из Тары получена информация, что Северный театр собирается с этим спектаклем на гастроли в Бугуруслан Оренбургской области. Это ещё одно свидетельство, что «Папин след» уже никогда не затеряется и навсегда останется в наших душах и на театральных подмостках.
Виктор Эйхвальд |
