Как много хранится в памяти нашего народа того, что было. А было разное... Было то, чем по праву гордимся, бережно храним, было и то, о чём долгие годы предпочитали молчать...

- Я – коренной житель Миролюбовки, – рассказывает Иван Францевич Тевс. – Село Миролюбовка – место рождения моего отца, Франца Тевса. Дедушка по отцовской линии приехал сюда в 1910 году из Украины. Дедушка по маме – Абрам Гамм – прибыл в Миролюбовку в тридцатые годы из г. Петропавловска, куда он с семьёй был выслан из Башкирии после раскулачивания. Его жизнь оборвалась двадцатого октября 1937 года – его расстреляли в Омске как врага народа…

Словно лезвием по сердцу полоснуло. От затянувшейся паузы. От произнесённых слов. От слёз выступивших на глазах убелённого сединами мужчины…

Раскулачивание – политическая репрессия, применявшаяся в соответствии с законом о "применении против кулаков решительных мер вплоть до расстрела". Многие историки называют это явление не иначе как раскрестьянивание – ведь кулаками ошибочно называли и тех, кто много и успешно трудился, тех, у кого, благодаря неуёмному человеческому усердию, всегда родился хороший урожай, кто старался привнести в тяжёлую крестьянскую работу автоматизацию, кто давал заработать нуждающимся.

- В доме дедушки был постоянный конюх. Он так прижился у них, что не хотел уходить, когда настало время коллективизации, – вспоминает Иван Францевич. – Тяжёлое детство было у детей моей бабушки, в том числе и у моей мамы. Устроиться на работу они не могли, ведь были членами семьи врага народа. Большая нужда заставляла детей наниматься к другим людям – топить печи, носить дрова, мыть полы, нянчить детей...

Мои папа и мама поженились в 1936 году. Первые годы родители жили в доме дедушки Тевса. Для молодых переоборудовали для жилья одну из маленьких каморок дома, где они и устроились. Мебели в этой комнате не было, лишь матрасовка, набитая соломой, вместо кровати, одна подушка на двоих и личные вещи вместо одеяла. Но их сердца наполняла любовь, а это гораздо важнее материального блага. Через год после свадьбы у родителей родился Абрам – мой старший брат, а в январе 1939 года на свет появился я...

Детство рассказчика пришлось на военные годы…

- Сказать, что детства у нас совсем не было – будет неправильным, – продолжает свой рассказ Иван Францевич. – Иногда кажется, что мы радовались самым маленьким безделушкам даже больше, чем сегодняшние дети радуются, когда, например, им дарят велосипед. У нас был мячик из волос коровы… Как мы радовались этой игрушке!

…И вновь приумолк собеседник: о таком всегда трудно говорить…

- В 1942 году в трудармию забрали папу. Мы очень голодали. Чувство голода – страшное чувство. Постоянно болит живот от того, что хочется кушать. В феврале 1943 года в трудармию забрали и маму. Мы остались на попечении бабушки. Я помню, как в один из зимних дней 43 года мы с братом, укутанные, лежали в санях, которые тащила за собой корова – бабушка решила переехать к родным в с. Николай-Поле (сказывались трудные военные годы – здоровье подводило её). Помню, бабушка по дороге останавливалась, чтобы убедиться, что мы ещё живы. Помню, когда она нас открывала – над нами кружились снежинки… Что такое хлеб и как он выглядит, мы и представления не имели, его заменяла картошка. Огороды годами не вспахивались, из-за чего урожай был очень низким. Картошки всегда было так мало, что до весны никогда не хватало, даже при самой большой экономии. Плюс ко всему, часть картофеля шла в счёт принудительной поставки государству...

Летом было полегче. Мы с бабушкой ходили по грибы и ягоды. В одном большом лесу мы всегда собирали щавель, по-детски называли этот лес «щавельным». Горох был в огороде! Как мы ждали, чтобы он поскорее вырос, чтобы стручки наполнились горошинами! Помню, как горох только-только стал завязываться, а бабушка разрешила нам сорвать по три стручка. Какие они были вкусные! Когда пошли в первый класс, столкнулись с большими трудностями – не было одежды и обуви. Из старых солдатских шинелей, купленных на базаре, нам сшили бурки. Сколько было пробоин от пуль в этих шинелях, никто не считал. Осенью и весной ходили в деревянных тапках. Они были выструганы из берёзовых досок по размеру ноги, а сверху поперёк – брезентовый ремешок. Надо было ещё изловчиться ходить так, чтобы при ходьбе они не стучали. Брюки у меня и Абрама были одни на двоих. А когда мама их стирала или чинила, мы не выходили из комнаты.

Как ни страшно произносить эти слова, но они имеют место: «Всё проходит, прошло и это». Маленький Ваня стал Иваном Францевичем, прошёл службу в армии, получил профессию. Пришло время – он сам стал главой новой семьи. Печали и радости теперь делили пополам с супругой Лидией. Но и им было суждено пережить гонения. Гонения за веру.

- В юные годы я и Лида могли уверовать в Господа Иисуса Христа, нашего спасителя. Тогда со стороны властей были очень большие гонения на верующих. В один из будних дней неожиданно во дворе нашего дома остановилась милицейская машина. В дом вошли четверо, один из них предъявил документ на обыск, – продолжает рассказывать Иван Францевич. – Такого погрома я не видел в своей жизни. Двадцать второго июня мне предъявили санкцию областного прокурора на арест. Суд, который состоялся тридцатого августа, постановил: «Тевса Ивана Францевича, в соответствии со статьёй 190-1 УК РСФСР – «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и…» подвергнуть лишению свободы сроком на три года. На основании ст. 142 ч.2 УК РСФСР подвергнуть лишению свободы на три года. В соответствии со ст. 227 ч.1 – подвергнуть лишению свободы сроком на пять лет. По совокупности преступлений на основании ст. 40 к отбытию считать пять лет лишения свободы в колонии общего режима. Вещественные доказательства – песенники – уничтожить». Вместе со мной за веру были осуждены ещё два брата. Пять лет заключения я провёл в исправительной трудовой колонии. После падения коммунистического режима мы все трое, ввиду отсутствия состава преступления, были признаны невиновными и полностью реабилитированными…

Сорок лет отработал Иван Францевич на родной земле. Построил дом, посадил сад, вырастил сыновей. Свои воспоминания по просьбе детей и внуков Иван Францевич зафиксировал в книге «На восходе солнца». Она была издана сначала на русском, а позже и на немецком языке – по инициативе одной из издательских компаний Германии. Эпиграфом к изданию стало стихотворение сына автора – Андрея: «Если у тебя сегодня жизнь в расцвете, и дышится тебе сейчас привольно, то знай, что было и другое «на рассвете», о чём сегодня вспомнить очень больно…».

Материал предоставлен О. Т. Щетининой, председателем Совета ОО МННКА Москаленского района