Из воспоминаний Ирмы Гейнриховны Лоскутовой (дев. Крюгер), 1934 г.р., жительницы с. Новоскатовка Шербакульского района:

«В нашей семье было десять детей. Я была седьмым ребёнком, в сентябре 1941 года должна была пойти в школу. Но началась война...

В конце августа к нам в дом приехал представитель НКВД и сообщил, что по Указу Сталина немцы подлежат выселению. Нам дали три дня на сборы, но предупредили, что с собой брать ничего не надо, только сменное бельё и еду на время пути. Представитель сказал, что на новом месте всем обеспечат. Это было 28 августа, в день моего рождения.

Родители погрузили нехитрый скарб на подводу, как и другие односельчане, и двинулись к реке. Сначала на пароме переплыли на другой берег, а затем нас погрузили в вагоны. В вагонах было очень тесно, но самое главное, что людей погрузили не в пассажирские, а в открытые вагоны для перевозки угля. В дороге я слышала разговор взрослых о том, что наш поезд хотели пустить под откос, но, к счастью, этого не произошло. В дороге мы были несколько дней. Когда поезд останавливался, отец и другие мужчины выбегали из вагонов и кипятили воду в котелке на кирпичах. Запас сухарей очень быстро иссяк…

Жизнь на новом месте готовила нам суровые испытания. Нас привезли на территорию Казахской ССР, в село Ерофеевка. Жильё, как обещали ранее, не предоставили. Семью поселили к женщине с двумя детьми, у которой муж был на фронте. Она работала заведующей на ферме, носила домой молоко и мясо. А нам не давала даже бульона попить. Мои младшие братишки заглядывали к ним на кухню, но она их выгоняла. Она относилась к нам с ненавистью, и называла фашистами. Однажды её дети нечаянно уронили иголку в кадку для помоев, из которой поили корову. В результате корова погибла, а хозяйка обвинила нас и выгнала на улицу, несмотря на то, что на улице зимняя стужа, а её дочери злорадно выбрасывали на улицу наши нехитрые пожитки. Мои родители были вынуждены искать новое жильё, но это было непросто – свободных домов не было. Мы три дня провели практически на улице, укрываясь пологом от ветра. Затем родители расчистили снег до земли, настелили солому, вокруг поставили жерди и обтянули старыми тряпками и мешками, сверху закрыли пологом. В таком жилище было невероятно холодно, поэтому мы спали, прижавшись друг к другу, укрываясь соломой.

Позже нам выделили хилый домишко, который мало чем отличался от нашего предыдущего жилища. Была печка, но чтобы её топить, нужны были дрова, а их приходилось добывать самим, пробираясь по глубокому снегу в лес. Кушать было нечего. Иногда ели заваренный кипятком овёс. Моя старенькая бабушка (1869 г.р.) нянчила моих младших братьев, а мама ходила по деревне в поисках какой-нибудь еды, не гнушаясь даже отбросами. Самый младший брат (1941 г.р.) умер на руках матери от голода, а другой не нашёл в себе силы прожевать печёную картофелину и умер с ней во рту.

В 1942 году отца и двух моих братьев, Иоганна и Гейнриха, забрали в трудармию. А в 43-м туда отправили и двух сестёр, Марию и Ольгу. Они строили железную дорогу и добывали уголь в шахтах.

Я осталась в доме за старшую, а ведь мне было всего восемь лет. Маму и старшую сестру Ольгу, которая вернулась из трудармии, заставили работать на ферме, выполнять самую тяжёлую чёрную работу. Их всюду сопровождал комендант. Если они шли медленно, подгонял кнутом.

Не зная, как дальше сложится жизнь, мама приучала меня с детства к любой работе по дому. Я научилась печь хлеб, готовить еду, стирать и многое другое. Было очень трудно, но надо было жить и ждать возвращения отца, братьев и сестёр.

После войны вернулись все, кроме самой старшей сестры Марии. Когда её забирали, она была больна, и вскоре умерла от простуды, так как работать приходилось в холоде и сырости. Место её захоронения до сих пор неизвестно. Отец пришёл калекой, но продолжал работать на ферме, чтобы прокормить семью.

Старший брат Христиан до войны был женат, 1 мая 1941 года ушёл в армию, а когда началась война – на фронт. По странному стечению обстоятельств, его не отправили в трудармию. Во время войны на него пришла «похоронка», но он не погиб, и всю войну воевал под своей фамилией. По окончании войны Христиан оказался на Украине, в Сумской области. Там он построил дом, женился во второй раз, так как о своих родных ничего не знал. Только через 16 лет он разыскал свою семью».