Нас в 41-м наказали
За что? Не знаем до сих пор.
Нас в одночасье всех сослали,
Загнали всех нас за забор...
28 августа для всех немцев, проживающих в России – памятный день. В этот день мы вспоминаем трагические события, которые затронули весь немецкий народ Советского союза. 83 года назад одним росчерком пера были перечёркнуты все заслуги немецкого народа, столетиями проживавшего на территории России, считающего её своей Родиной и помогавшего ей в развитии и становлении...
Прошло много лет со времени одной из страшных трагедий в истории России – массовой депортации поволжских немцев в Сибирь и Казахстан. Большинства жертв этой государственной акции уже нет в живых: многие из них погибли ещё в процессе депортации, в «трудармейских» концлагерях и «спецпоселениях». Они ушли из жизни зачастую обесчещенными, с позорным клеймом «фашистских диверсантов и шпионов»...
В этот День национальной скорби мы вспоминаем о жертвах депортации: о тех, кого уже нет, о тех, кто ещё с нами. Мы вспоминаем о российских немцах, которые пережили депортацию и нашли в себе силы поведать нам о том, как это было: об известном писателе Викторе Клейне, умершем в 1975 году, который одним из первых осмелился написать о депортации немцев Поволжья в рассказе «Последний могильный холм», о Вольдемаре Гердте, описавшем депортацию из Поволжья в поэме «Волга, колыбель наших надежд», о Викторе Гейнце, поделившемся с нами воспоминаниями "Из далёкого детства"...
Виктор Гейнц. Из далёкого детства
Открытая дверь манит в безоблачный день...
Терпкий запах полыни и сухоцвета.
Усики тыквы переползают через плетень,
А стебли зрелой конопли достают до кровельного карниза.
И ворота открыты – железное кольцо сверкает на солнце.
Множество рук отшлифовало его.
И откуда они все, эти «рассеяне»?
Как странно их называют!
«Мы – сибиряки», – поясняет бабушка.
«А рассеяне – они с Волги».
Неужели там живут одни нищие и бродяги?
Почему у них нет дома, и им нечего есть?
Они живут в наших летних кухнях или в наших сараях.
Они сидят за нашими столами и говорят на нашем языке.
Они говорят мало, но два слова произносят все:
Война и выселение.
Затем они берут лопаты и копают ямы –
Кто на окраине деревни, кто на кладбище.
Они строят землянки…
Но вот они с этим справились,
И снова им нужно в дорогу –
Вместе с нашими папами и мамами, в таёжный лес.
А солнце гаснет, спускается мгла.
Чёрные флаги развеваются над крышами –
Люди мрут, как зимние мухи.
А на опушке ближнего леса воют голодные волки…
Но вот в село снова приходят чужие люди – толпами.
«Заприте ворота и двери!» – предупреждает бабушка.
«Это калмыки, они едят собак и кошек,
Они ещё голоднее, чем волки».
Ночью калмыки забиваются в полуразрушенный дом
И спят там, прижавшись друг к другу, чтобы не замёрзнуть.
А утром вытаскивают трупы и зарывают их в саду.
Мы сидим у окна и дрожим всем телом,
А бабушка, сложив руки, тихо молится:
«Всемогущий Бог на небе,
За что Ты послал людям такую кару?»
Откуда ей было знать, что Бог восседает на троне
Не в царстве небесном, а в Кремле –
И оттуда решает судьбы народов.
перевод Роберта Вебера
| 
