Пётр Петрович Боярский родился 28 июля 1928 года на Украине. В его первом свидетельстве о рождении было записано: Донецкая область, Юзовский район, шахта «Юный коммунар». При переезде в Сибирь в 1940 году документы были утеряны, и Пётр вместе с сестрами получил новое свидетельство о рождении в селе Зеленополье Таврического района. Жила семья Петра Петровича в селе Роза этого же района. В этом селе проживали немецкие семьи с интересными фамилиями: Верховский, Рунковский, Энгеловский, Михальский, Собельский, Кобельский; говорили представители этих семей на диалекте немецкого языка – «платдойч».

Семья Петра на начало войны состояла из 5 человек: отец, Пётр Богданович, мать, Евдокия Христиановна, Пётр и две его сестры, Мария и Ефросинья. На Украине отец Петра был шахтёром; в 1939 году он был награжден именными часами «За доблестный стахановский труд». Мать работала швеёй. Пётр посещал школу, и к началу войны успел закончить 4 класса. Пётр любил читать, причём он хорошо читал и на русском, и на немецком языках (а также готический шрифт). Проживая на Украине, Пётр посещал воскресную школу, где обучали основам религии. Семья была католической.

Когда в июне 1941 года объявили о начале войны, многие мужчины подали заявления в военкомат, с просьбой отправить их на фронт. Но немцев ждала судьба несколько другая – их стали забирать на трудовые работы, где царили холод, голод и непосильный труд.

В сентябре 1941 года отца Петра Петровича, Петра Богдановича, забрали в трудармию, где он работал в шахте «Алюмлага». Мать Петра была решением схода селян выбрана председателем колхоза. Пётр в свои 13 лет был рослым и крепким пареньком. Ему доверили возить зерно от жатки на ток. Эту работу выполняли многие его сверстники.

Осенью 1942 года Петру сообщили, что вернулся отец. Ему сказали, что отец сидит у леса и очень устал. Подъехав туда, парень увидел старика, сидевшего возле берёзы. Лишь по голосу он узнал отца: когда-то крепкий, сильный мужчина теперь был очень худым и изнеможенным. Все было просто: истощенного человека отпускали из лагеря, давали ему суточный паёк хлеба и сажали на подходящий по направлению поезд; если доходяга умирал в дороге, это никак не отражалось в документах лагеря. Ведь согласно акту, он отбыл к месту проживания семьи.

Отец Петра доехал домой. «Я запомнил на всю жизнь, говорит Пётр Петрович, как я, 14-летний мальчуган поднял на руки своего отца и положил на телегу, у него не было сил даже сидеть. Отец лёг на дно зерновозки и свернулся клубком. Я поднял его, подстелил ему свой пиджак и повёз домой. Слёзы катились у меня из глаз, как же мне было жалко своего отца! Ведь совсем недавно папа был ростом в 182 сантиметра и весил за 90 килограммов, а этот человек весил меньше Марийки, моей шестилетней сестренки…».

В 1944 году поправившегося Петра Богдановича снова забрали в трудармию. Он погиб в 1947 году во время аварии на Воркутинском угольном разрезе. Обрушился забой (крепёж был некачественным). Тела погибших шахтёров не стали даже извлекать. В свидетельстве о смерти написали: причина смерти – травматический шок. В 2005 году этот заброшенный забой раскрыли, и извлекли останки погибших шахтеров. Останки отца Петра Петровича были опознаны по именным часам, за задней крышкой которых была обнаружена прядь волос и записка: «Die Haareden Petro, meinerstes Kind (Волосы Петро, моего первенца)». Эти часы привезли Петру Петровичу. Его дочь Татьяна вспоминает: «Отец держал часы в ладонях и руки его тряслись; потом он ушёл на улицу, и его долго не было, а когда вернулся – глаза его были красными от слёз». К сожалению, не сохранилось ни одной фотографии отца Петра Петровича. На стеле, установленной возле Воркутинского шахтоуправления, указаны имена погибших трудармейцев, в том числе и Боярского Петра Богдановича.

                                                                          По материалам исследовательской работы Софии Вершининой, ученицы 8 класса Пришибской СОШ Азовского ННМР